Усть-Тарка

0

На прошлой неделе я побывал в родном селе, в Усть-Тарке, где прописан, а проживаю в основном в Новосибирске, где работаю. Об одной встрече, крайне поразившей меня, хочу рассказать.

В помещении автовокзала, куда я пришел к вечернему автобусу, находился всего один человек. Это был бородатый старик в куртке-спецовке. От него исходил резкий, неприятный запах нечистот. На окне лежала авоська, из которой старик время от времени доставал бутылку водки и, отпив два-три глотка, закусывал чем-то, покопавшись в авоське. Присмотревшись, я узнал в этом человеке жителя нашего села – Ищенко Александра Юрьевича. Фамилии этого человека в Усть-Тарке почти никто не знает, его знают по прилепившейся кличке – Хохол. (Хотя этот человек вовсе даже не из Украины, а с Кубани). Я же знаю его фамилию, т. к. 25 лет назад, когда этот человек приехал с бригадой калымщиков в Усть-Таркский район, я работал в Сельхозэнерго, и бригада, в составе которой был упомянутый Ищенко, подрядилась строить жилой дом для организации. Бригада подобралась очень порядочная: строили качественно, не пьянствовали, объекты сдавали в срок. Основная бригада осенью уехала на родину, а Ищенко как-то незаметно прижился в Усть-Тарке, строил различные объекты, жил с приехавшей по распределению женщиной, потом с другой, потом сел в тюрьму и, кажется, не раз. Ему 57 лет. Но по виду – это старик. Хотя буквально два года назад он выглядел живым, с легким юмором, человеком.

Я так подробно рассказываю об этом человеке, чтобы показать, что и сам прекрасно понимаю, что он не ангел и, по большому счету, жалости к своей сломанной жизни, видимо, не заслуживает. Но речь не только об этом человеке, речь об обществе, в котором он живет, частью которого является, хотим мы того или нет. Хочу поставить вопрос не о том, почему этот человек так опустился, а о том, глубина чьего падения больше – этого несчастного или общества?

Отпив из бутылки очередную порцию, Ищенко рассказывал: «Никогда не думал, что опущусь до такого состояния. Меня заели вши. Какая-то короста на теле, мне самому неприятно, но я за всю зиму ни разу не мылся. В советское время, когда я освобождался, участковый бегал, чтобы устроить на работу, это было его обязанностью. Сейчас же никому не нужен и на работу не берут. Сплю в подвалах, на лестничных клетках. Мне платят минималку, вот на это и живу. Я устал. Как у меня болят руки… Я ШЕСТЬ раз, начиная с осени того года, ходил к Синякову, просил у него хоть какое-то жилье. И Синяков каждый раз обещал присмотреть что-нибудь. Я и в районную администрацию ходил к юристу, спрашивал, имею ли я какое-то право на жилье, из которого выписался до тюрьмы. Мне сказали, что нет.

Пишущий это обращение – по мировоззрению, глубоко советский человек и мне невозможно представить, чтобы в советское время подобное явление могло быть. Месткомы, парткомы, женсоветы, профсоюзы, домовые комитеты и это, пожалуй, не полный перечень организаций, которым было дело до таких явлений. А сейчас? Четырнадцать депутатов местного совета, в два раза большее число депутатов районного совета, глава района, чиновники, которых больше, чем раньше, жители – неоднократно встречая этого несчастного на улице, в магазинах, проходят мимо, не замечая или делая вид, что не замечают. Что случилось с этим человеком, мы видим. Вопрос в том, что случилось с обществом? Почему и должностные лица и граждане слепы и глухи? Если этот нечистоплотный, съедаемый вшами человек, свободно ходит по селу, заходит в магазины, берется руками за оборудование, к которому потом прикасаются другие, в т. ч. дети, заразит кого–нибудь, тогда подсуетятся и решат проблему, а пока глухо. О том же и пословица, пока гром не грянет. Но в сегодняшнем обществе надо не просто гром, надо беду, трагедию, надо чтобы случившееся рассматривал, как минимум Малахов в «Пусть говорят» - тогда найдётся много возмущенных и умных, да как же так!

В одной из Новосибирских церквей, на проповеди, Батюшка дважды повторил, чтобы прихожане не привечали бомжей. Я был очень удивлен такому посылу церкви и после службы подошел к Батюшке. Батюшка пояснил, что только в Ленинском районе церковью созданы два приюта для бездомных (в других районах подобно). В приютах кормят, одевают, молятся и учат молиться о спасении души. Многие остались и живут. Но многим бомжовая жизнь нравится, они сбегают из приюта и предпочитают копаться в мусорках, но не работать и не иметь постоянной обязанности, которую вменяет церковь. В Усть-Тарке церковь не имеет приюта, но никто не предлагал этому человеку ехать в Новосибирск, в церковный приют. Может быть, он бы согласился. Но если человек отказывается, церковь, возможно, имеет право сказать, не привечайте. Возможно давая такую установку, церковь говорит о том, что всякие подачки от людей будут использованы опустившимися людьми только на пропой, на утеху лукавому, который совращает людей, а многих уже полностью победил. Церковь прошла свою часть пути в борьбе за душу человека, а дальше есть светская власть, которая обязана заботиться о тех последствиях, которые могут наступить от контакта больного человека с жителями. По отношению к жителям, орган местного самоуправления не выполняет обязанность, прописанную в Федеральном законе № 131-ФЗ от 6 октября 2003 года «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»: действовать в интересах жителей поселения. Возможно, церковь дает посыл светской власти, так проявлять заботу, чтобы эта забота не была воспринята как поблажка и использована на низменные потребности. Возможно, надо ограничить таких людей в дееспособности: социальную помощь не выдавать на руки, а направлять в магазины, на оплату продуктов питания и самого необходимого. Не претендуя на полноту решения, полагаю, что общество должно затратить некоторые суммы, на дополнительный комплект одежды (одну дезинфицировать, другую носить), еженедельную помывку, стрижку,- чем жить под угрозой заражения. Если закон не позволяет ограничивать в дееспособности – выйти с законодательной инициативой, найти решение, возможно как с детьми без родителей, передавая таких людей на опеку. Короче, хоть что-то, но надо предпринимать! Ведь даже при царе-батюшке существовали ночлежки, где люди, оказавшиеся на дне, находили кров и пропитание, так неужели сегодняшнее общество опустилось ниже, чем при царе?

А если денег на содержание таких людей в бюджете нет, если законом не предусмотрено, если это не обязанность местных органов власти, если общество считает, что во всем виноват сам гражданин (у нас сегодня свобода), а заразит, не заразит – это тоже чья-то, но не местных властей, забота, - тогда давайте выполним хотя бы последнюю, ничего не стоящую обязанность: внести на рассмотрение в госдуму закон об эвтаназии. Это полностью совпадает с желанием и самих люде такого типа, как того, о ком речь. Последнее, о чем он рассказал мне: « Взяли бы сделали какой-нибудь укол, чтобы заснуть и не проснуться. Я бы согласился. А самому все-таки страшно…».

Уважаемый Василий Алексеевич! Если Вы согласны, что поднятая мною проблема «лишних» людей в сегодняшнем обществе существует, прошу ответить: есть ли у местной власти обязанность и средства для решения этой проблемы или надо выходить с кардинальной законодательной инициативой в госдуму? А если у чиновников уже сегодня есть все или большинство из того, что требуется для решения этой проблемы: обязанность, деньги, свободные комнаты (места) для расселения, - и равнодушие чиновников ничем не оправдано, то какие воспитательные меры к нерадивым чиновникам есть у губернатора?

Я действую, что называется, через голову поселковой и районной администраций, через голову депутатов поселкового и районного советов, т к. не верю им, не верю, что они заинтересованы в справедливом решении возникающих проблем. У меня есть опыт обращения к названным господам по некоторым значимым поводам. Из ответов на обращения мною сделан вывод: депутаты могут одобрить, к примеру, покупку иномарки для главы поселения (согласитесь, непрестижно главе сельсовета! и вдруг на отечественной машине), а выступить с критикой в его адрес, не решаться. Поэтому я не верю местным чиновникам и уверен, что мое обращение в их адрес будет решаться тихо, в межсобойчике и безрезультатно. А решение необходимо принимать экстренно, чтобы обезопасить население, да и этот несчастный попросту может не дождаться справедливого решения своей участи.