Усть-Тарка

0 С детства все мы много раз слышали о том, что существует волшебное слово – «пожалуйста». Одно дело сказать: «Сделай это!» и совсем другое - «Сделай это, пожалуйста!». Поэтому, если попросить любого ребёнка назвать волшебное слово, он, не задумываясь, ответит, что это «пожалуйста», причём произнесет его, как и положено, с ноткой просьбы в голосе. А вот про другое, может быть, более волшебное слово, мы все очень часто забываем.
Это слово: «Прости».

Хоть они оба и являются «волшебными», но разница между ними огромная. В первом случае мы говорим его для того, чтобы получить что-то для себя. А для себя, любимого, хоть сто раз сказать его не трудно. А вот «прости» приходится говорить ради другого человека. Ради того, что дорожишь этим человеком и не хочешь терять его расположение. Но для этого надо сделать над собой усилие и признать, что был не прав, что обидел, что своим поведением причинил боль. Возможно, что непризнание своей вины, её отторжение, является защитным механизмом нашей психики, заложенным в нас на генетическом уровне. Иначе я никак не могу объяснить один случай из своего детства. Мне было пять лет, и я в чём-то провинилась. Меня поставили в угол для размышлений, сказав, что выйду только тогда, когда попрошу прощения. Было это вечером, вся семья уснула, кроме мамы, которая периодически говорила мне: «Попроси прощения и выйдешь из угла». А я стояла и тихонько плакала, но никак не могла заставить себя сказать это слово. В итоге я так и не попросила прощения, а мама, боясь уснуть, оставив меня в углу, выпустила меня оттуда без этих примирительных слов. Думаю, что это упрямство совсем ещё малолетнего ребёнка в непризнании своей вины - не что иное, как неосознанная защита от формирования и развития комплекса вины перед всеми. А жить с этим комплексом в дальнейшем очень даже неуютно.

Всякий раз, отторгая от себя чувство собственной вины, не научившись признавать её, мы постепенно переходим черту, за которой перестаём её вообще за собой замечать. Кроме того с возрастом преуспеваем в умении, граничащем с талантом, перекладывать вину на другого, оправдывая себя во всём. А в такой ситуации совсем нет повода говорить «прости». Лишнее это слово. В быту, на работе, с коллегами и друзьями, детьми и родителями.

Начальник на работе никогда не скажет подчинённым: «Простите меня за грубость». В лучшем случае он подумает: «У меня такая важная работа, я за всё отвечаю, всё тяну на себе. Имею право на любое поведение». Друг не скажет другу: «Прости, я был не прав» и летит многолетняя дружба в тартарары. Дети не просят прощения у своих родителей, зная, что те и так их всегда и за всё простят, а родителям вообще никогда не приходит в голову попросить прощения у своих детей, потому, что по статусу не положено. А уж не извиняться за причинённые неудобства, за невыполненные обещания, за ложь, за нецензурную брань, за неуважение, за невнимание - это, как-бы в порядке вещей. И все мы становимся похожими друг на друга в упорном нежелании сказать всего лишь одно слово – прости.

И копятся обиды, непонимание, недовольство, возникает отчуждение.

И только один раз в году, в «Прощеное воскресенье» мы вдруг вспоминаем о том, что в этот день принято просить друг у друга прощение. И то далеко не все это делаем. А неплохо было-бы, чтобы люди научились хоть иногда видеть свою вину и просить прощение. Тем более, что поводов для этого у каждого из нас предостаточно. Только вот делать это надо своевременно и искренне. Тогда и прощение придёт. Искреннее и навсегда. И у Бога было-бы меньше забот-прощать всех нас. А наша жизнь здесь на земле была-бы более спокойной, счастливой и радостной.

P.S. Вот и подоспевший политический лозунг «Не забудем! Не простим!», наверное, возник потому, что у власти не хватает воли, силы, разума, дальновидности (ненужное - зачеркнуть, нужное - добавить), чтобы честно рассказав народу о существующих проблемах, попросить у него прощение за то, что многое из того, что обещали, пока не удаётся сделать.